Ефрейтор Икс [СИ] - Сергей Лексутов

— За вас, мой рыцарь. Не часто в наше время встретишь мужчину, который станет так непреклонно и жестко защищать женщину… Удивительно, как такому крутому бойцу кто-то фингалов наставил?..

— На любого крутого бойца могут найтись два бойца, еще круче… — неохотно пробурчал Павел.

Выпив коньяк, Павел с наслаждением положил на язык ломтик лимона, пососал, потом разжевал и проглотил. После этого его окончательно отпустило. Она спросила с сочувствием:

— Ну как, полегчало?

Он пробурчал нарочито грубовато:

— Терпимо… И как же вас зовут, прекрасная незнакомка, из-за которой мне придется на нары отправиться?

Она испуганно поглядела на него, сказала:

— Но ведь никто же не видел? А я никому, никому, ни словечка… И те ханыги меня не знают, я их вообще впервые вижу. Просто, мне сегодня вдруг стало одиноко, одиноко, я вышла на улицу, а тут на беду еще и пива захотелось, присела под зонтик. Эти ханыги и привязались…

Он скептически прищурился:

— Такой красивой, и — одиноко, одиноко?..

— Ну вот, — она легко засмеялась, — вы мне уже и комплименты делаете. Зря вы не верите. Вокруг меня то и дело кто-нибудь вертится, но я шибко уж разборчивая. Мне трудно объяснить, вы ведь не медик…

— А вы попробуйте. Будто врач с врачом разговариваете. Я ведь биолог. Университет закончил…

Она опустила взгляд, ушки ее слегка порозовели, стала разливать коньяк, не поднимая взгляда, медленно заговорила:

— Понимаете, я ведь не девочка… Вы только не подумайте чего… Но несколько попыток меня полностью отвратили от мужчин. Я поняла, что если мужчина меня целует, а я от этого не испытываю сексуального возбуждения, дальше лучше не продолжать; будет противно, а потом и больно… Так что, вот так уж получилось… Вы сами толкнули меня к откровенности. А я ведь врач… — она смущенно замолкла.

Павел поднял рюмку, спросил:

— Как вас зовут?

Она тихонько выговорила:

— Валерия…

— Валерия?!

Она жалобно попросила:

— Вы только не смейтесь…

— Да я не смеюсь. Это довольно распространенное имя… Одну римскую патрицианку звали Валерией. И она по уши была влюблена в раба по имени Спартак…

Она удивилась:

— А разве она была не рабыней? Я в кино видела…

— Кино-то штатовское… — проговорил он презрительно. — А меня Павел зовут с фамилией Лоскутов.

Глаза ее расширились, она осторожно спросила:

— А вы детективы, случайно, не пишете?

— Я их пишу не случайно, а ради денег, — и опрокинул рюмку себе в рот.

Пивной хмель из него выветрился во время драки, и теперь от коньяка он вовсе не пьянел, просто, нервы медленно, будто потрескивая, расслаблялись. По телу разливалось приятное тепло. Это было особенно приятно, потому как в комнате было прохладно. Валерия вдруг вскочила, выбежала в другую комнату, но через секунду вернулась. В руке она несла книгу Павла. Попросила жалобно:

— Подпишите, а? Обожаю детективы! У меня в спальне в две стены стеллажи, полные книг. Подумать только, неделю назад купила книгу, а уже с автором сижу, запросто коньяк пью… Так это правда, вы Люську с натуры списали?

— Конечно, правда. Я не умею выдумывать, я пишу только то, что лично со мной было…

— С ума сойти!.. — прошептала она потрясенно. — А сейчас что-нибудь пишете?

— Собираюсь приступить к очередному криминальному роману. Примерно половину сюжета уже прожил, надо записать, пока не забыл…

— Как, вас опять кто-то пытается убить?!

— Ага, — обронил он безмятежно, — и я опять не знаю — кто. Даже представить не могу и — за что.

Глаза ее расширились, она попросила:

— А вы мне дадите хотя бы черновик прочитать? Я ведь помру от нетерпения… Надо же, вокруг вас в этот самый момент что-то происходит… Давайте еще выпьем, за вас, и за вашу удачу!

— Давайте… — теперь уж он разлил коньяк.

Она смотрела на него, в прямом смысле, брызжущими искрами глазами, и Павлу вдруг стало не по себе; как бывало всегда, когда он ощущал, что нравится женщине. Она сказала:

— Можно я переоденусь? А то после этих ханыг чувствую себя грязной и липкой…

— Конечно, можно!

Она вышла в другую комнату, и через минуту вернулась уже в домашнем халатике. Халатик этот был еще короче ее летнего платьица, из которого вряд ли можно было выкроить два носовых платка. Они выпили еще по одной, коньяк стремительно кончался, Павел понимал, что пора откланиваться, но огромные, лучащиеся черным светом глаза кричали: — Не уходи!

Валерия была как раз во вкусе Павла; стройная, отлично сложенная брюнетка, с густыми, слегка вьющимися волосами и с темными, почти черными глазами. Они выпили по последней, Павел поднялся, она тоже встала, делая хорошую мину при плохой игре, с равнодушным видом произнесла:

— Да, действительно, пора, а то скоро автобусы перестанут ходить…

Они замешкались в этом уютном уголке между диваном и креслом, с остатками скудного пиршества на журнальном столике. Павел вдруг поднял руку, и привлек ее к себе за талию. Она прижмурилась и потянулась губами к его губам. Он прижался губами к ее губам, все сильнее, и сильнее, она охватила его за шею и вдруг волна дрожи прокатилась по ее телу. Оторвавшись, она прошептала:

— Боже, я, и правда, извращенка… Мне ж еще в машине вдруг невыносимо захотелось тебя… Теперь понятно, почему римские патрицианки любили гладиаторские бои. Я вообще терпеть не могу драк, но то, как бил ты, доставило мне эстетическое наслаждение… Ну, чего ж ты медлишь? Я больше не могу…

Павел дернул поясок, халатик свалился с ее гладких плеч… Ну правильно! Под ним ничего не было. Она запустила руки в волосы, закинула голову, выгнулась, и стояла голая перед ним, пока он торопливо срывал одежду. Она набросилась на него, как кошка на мышь; опрокинула на диван, оседлала, два раза подпрыгнула и вдруг застонала, закусив губу, потом завыла, пронзительно и сладострастно, еще несколько раз судорожно подпрыгнула и упала на Павла расслабленной куклой. Лишь через минуту открыла глаза, спросила потрясенно:

— Это и называется оргазм?

— А ты такого не испытывала раньше?

— Представь себе, ни разу. Я уступала натиску мужчин, спала с ними несколько раз, но каждый раз мне было все больнее и больнее, и после пятого раза примерно, приходило полнейшее отвращение… Теперь понимаю, почему я испытала такое… Ты же не сделал ни малейшей попытки овладеть мной. Ты просто коварно завлек меня, а мне показалось, что это я тобой овладела… Я и правда, извращенка… — добавила она грустно, после чего спросила: — А повторить можно?

— Конечно, можно. Ты ж на нем сидишь…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});